Со дня, когда состоялся поистине нерядовой и очень важный разговор с Рудольфусом, прошла неделя. Как раз самое приличное время, чтобы уведомить о планируемой помолвке и второго её участника. Не спеша, но и не двусмысленно затягивая со следующим этапом: личным знакомством. Словно всё происходящее было заранее отрепетированным спектаклем, хотя этого совершенно не требовалось: традиции в крови делали своё дело и подобный церемониал, присущий такому знаковому событию, как создание связи между родами, выполнялся безукоризненно и в отсутствии размышлений над этим. Ситуация развивалась сама, плавно перетекая в положенное ей состояние. Августус прекрасно понимал и подоплёку, и суть каждого параграфа в неписаном своде законов, что сопутствовали в деле женитьбы, но не хватало очень важного: осознания. Сам брак, как и раньше, представлялся чем-то всё более остро необходимым с каждым годом, с каждой кровоточащей и пульсирующей раной от пропущенного заклятия, что могло отнять жизнь, сложись обстоятельства чуть неудачнее. Однако он по-прежнему казался слишком далёким. Только Руквуд всё равно помнил, периодически возвращаясь в мыслях к словам Рудольфуса и собственным размышлениям о том, чем обернутся, что принесут и к чему обяжут произнесённые клятвы… Работать в таком состоянии было тяжело: слишком обширные прогнозы создавались в его сознании, и их вес практически можно было почувствовать, так что для исключения забытой детали на столе появилось несколько свитков, исписанных убористым почерком. Возможно, это являлось излишним, но так не одолевала жажда деятельности, имевшая силу вывести из себя, да и Августус точно знал, что подобные решения не принимаются на пустом месте, а прикинутая расстановка сил и с десяток предугаданных трудностей становились для него тем, что обеспечит спокойствие. В конце концов, даже не от его отношения всё зависело в большей мере: там, где учитывались интересы рода, где проявлялась его идея, личность становилась второстепенной. Хотя с определённой долей вероятности Руквуд надеялся, что уж в его случае цели совпадут. По крайней мере, он не собирался навечно связать с вою жизнь с магглорождённой.
Тем не менее, заметив, что он на чём-то сосредоточен, мать осторожно за завтраком поинтересовалась, не стоит ли быть осторожнее в посещении Лондона. Мало ли где и когда планируется нападение Пожирателей Смерти. С Отделом Тайн она его состояние связывала в последнюю очередь: иначе бы эльфы дозвались хозяина только раза с третьего. Если бы вообще смогли…  О предложении главы рода Лестрейндж Руквуд так никому и не рассказал. Отчасти, как говорили, «чтобы не привлечь беду», и, конечно, чтобы не вызвать лишнего внимания: всё ещё могло быть переиграно, пусть и с некоторыми проблемами. Как минимум, от сегодняшнего дня зависело многое, а тот не обещал идти по строго определённому сценарию, о чём и уведомил Рудольфус объявившись в Шотландии в назначенное время. Оказалось, кроме того, что Рабастан не мог присутствовать, и старший Лестрейндж вместе с женой вынужден был вскоре оказаться совсем в другом месте: работа Организации не останавливалась ни на секунду. И хотя Августус бы предпочёл перенести запланированное, у того было другое мнение, да и вряд ли хотелось подчиняться обстоятельствам, привыкнув, что решения воплощаются в действительность, несмотря ни на что. К тому же начинать столь неудачно показалось странным уже Руквуду. Всего-лишь новый расклад и необходимость быстро подстроиться под новые правила. Должен же был пригождаться опыт мгновенного перестраивания действий при неожиданной засаде или крайне странном результате исследования где-то кроме улиц Британии и кабинета соответственно…
Пока он отдавал мантию домовику, проходя в гостиную, Рудольфус бросил взгляд на часы прикидывая свободное время. Кажется, его уже ждали: перед заданием часто требовалось ещё раз разобрать план нападения, на месте показать пути для отхода и иногда некоторым напомнить, что количество трупов должно быть ровно таким, каким и положено, если зачистка обозначалась не как акт устрашения, а как чисто практическая операция. Чисто, тихо и быстро, Министерство на следующий день будет лишь разводить руками. Так обыденно и знакомо, что можно лишь молча кивнуть, всё понятно без слов: «Убереги Мерлин. Удачной работы». Никогда не знаешь, сможешь ли вернуться с очередного вызова, и они об этом не забывали, но всё ещё продолжали жить, лишь больше понимая важность этого понятия и опасаясь за тех, кто останется, случись что. Может, поэтому Рудольфус не пожелал ждать даже дня, уже удалившись, чтобы позвать Ребекку, затем отправившись по зову метки. А может и нет. Вряд ли это так уж критично.