Молочное небо тягостным бременем нависло над самой крышей поместья. Тяжёлые жаккардовые портьеры слегка шевелятся под нежными струями июньского ветерка, проникающего внутрь сквозь мелкие щели в раме. Они не пропускают и без того слабый утренний свет, и светлая спальня погружена в полумрак – до тех пор, пока портьеры резко и с шумом не раздвигаются.
- Что? Опять посылка? Я жду его почти полгода, а он мне посылки шлет! И опять без письма, без адреса, Кричер? Чтобы мне не было куда писать, что одними подарками он просто так не откупится! – голос мадам Вальбурги Блэк искрит праведным гневом, взращенным на почве горестного ожидания, тоски, беспокойства и одиночества. - Нет, Кричер, отнеси её туда, куда мы складываем подобное барахло. А если это почтовый пакет, то… положи его в наш пакет с пакетами!
- Но, госпожа, Кричер не может положить в пакет того, чего не видеть! Груз доставить в магическом фургоне, как для гиппогрифов. Мадам, там мистер нужна ваша подпись. – пищит старый эльф, уткнувшись носом в паркет. Видимо, холодному полу ему психологически проще возразить.
- Хорошо, я спускаюсь...
Она каждый раз просматривает имена на конвертах - все они Ориону, все по делу, но ни одного - ей. Письма аккуратными плотными стопками давно лежат на столе лорда Блэка: медленно, но верно они покрываются пылью и уже давно не вызывают в сердце мадам Блэк ничего, кроме подозрений, что всё это уже слишком. Слишком долго она томится ожиданием хотя бы весточки от мужа, хотя бы знака, хотя бы намека. Воспаленное надеждой подсознание даже начинает думать, что часто получаемые ею посылки – это и есть знак от супруга. Мол, со мной все хорошо, а эта милая вещица – тебе, дорогая. Но что-то в этой схеме не так, что-то не по стилю и манере Ориона. Мало того, что он наверняка привык к тому, что свои желания Вальбурга всегда оглашает вслух, предельно конкретно и громко, а молчанием сохраняет ситуацию, что ей ничего от него не надо, так и подарки носили очень странный характер.
Да, чем дольше Элвитч-парк стоял без хозяина, тем интенсивней нагружался новыми диковинными вещами. Это же нормально думать, что Дом наполняется посылками с легкой руки партизанившего, позабывшего важные семейные даты и всякий стыд Ориона? Новые метлы, книги, какие-то модные заморские вазы – все бандероли были без подписи, поэтому мадам Блэк смотрела на них сквозь пальцы и пропускала еженедельные уведомления от эльфов мимо своих глаз и ушей. Мало ли, что там перенаправляет или отсылает её супруг, мало ли какие мысли роятся в голове молодого Регулуса, если это уже его рук дело - может, мальчик просто не решается поделиться сердечными тайнами? Более того, ему самое время безрассудно холостовать и не о чем не думать. Или думать только об одном… что в его возрасте, в общем, немного позволительно. Право, неужели вы серьёзно думаете, что тонкий серебряный стилет, на котором выгравирован пан, со страстью преследующий юную нимфу будет подходящим подароком для мадам Блэк? А последней модели гоночная метла, даром, что с женским сидением, прекрасно разнообразит её мерную провинциальную жизнь? Да это же просто смешно!
Не трогая руками, а лишь открыв в поисках хоть самого маленького клочка письма, Вальбурга без задней мысли заставляла эльфов левитировать эти бандероли в пустующую комнату для гостей. Которая, к слову, была не резиновая и ближе к маю взмолилась о Заклятии незримого расширения.
Логика хозяйки поместья была проста - если прислали и не затребовали денег, значит, надо хранить. Даже несмотря на то, что все эти вещи красноречиво намекали на то, что предназначались женщине.
Ничего, Орион приедет, и они разберутся чьё это и кому это.
Если приедет…
Однако супруга на пороге всё не было и не было, отсутствие его стали замечать, а сам факт – безмерно тяготить мадам Блэк. Более того, на годовщину их свадьбы она и вовсе осталась одна. Пребывая в угнетённом состоянии и уже обдумывая самое худшее, что может случиться с хозяином Поместья, она так провела начало лета, продолжая игнорировать эти странные анонимные ухаживания, зато с грузом на душе заказав себе каталог траурных мантий.
Но сегодня она просто ахнула.
Нет, этот подарок она с глаз не спрячет. Не захочет...
Поставив на пергаменте росчерк собственной подписи, мадам Блэк не может отвести взгляд от нового обитателя поместья. Четверть часа спустя она поднимает палочку - и вот уже чистящее заклинание скользит по блестящей шерсти антрацитово-призрачного, почти прозрачного в июньском солнце, фестрала. Он с наслаждением дергает верхней губой, пританцовывая на развязках от нетерпения. Масть, рост, экстерьер, порода, даже имя, – Нейрон, римский Император – всё было прекрасно в этом благородном животном. Прям под стать хозяйке. Подаренный мистером, - впрочем, уже какая разница кем? - чистопородный фестрал говорил о чувствах кого бы то ни было лучше несказанных слов, скучных подарков и намёков.
Нет, если бы Орион был здесь зверь бы никогда, - слышите! – никогда бы тут не появился спонтанно. Ибо спонтанно покупать мы, видите ли, не можем. Нам надо пройти все аукционы, осведомиться о родословных, о ценах, о возможном приплоде – вдруг что есть получше. Спонтанность – вовсе не конек лорда Блэка, поэтому… может, подумать об этом завтра?
В мадам сегодня ни одной кружевной ленты, но она верна своим любимым ахроматическим оттенкам: высокие сапоги, белоснежная блуза под черным рединготом, бриджи, легкая мантия с разрезом до поясницы и высокие, до локтя, перчатки. Ощупывая на жесткость завершающий образ стек для фестралов, Вальбурга с наслаждением ощущает дуновение ветра на лице, и душа её довольной пушистой кошкой жмурится, предвкушая полет, этот проблесковый маячок наслаждения, освещающий дорогу к самопознанию. Это будто путь к открытию новых ощущений. Это зоркие глаза магического существа, которые видят мельчайшее движение земной жизни, подхватывая её на лету. Это способность наездника проникать в суть полёта без обучения, интуитивно, не нарушая его целостности.
Управляемый полет – это чистого рода волшебное удовольствие.
Она проводит в небе почти весь день. Акварелью июньского дня залит парк поместья, нежно-голубые ели недвижно-мощным строем опоясывают охотничий угодия. День проходит, и тёмные кроны деревьев вбирают солнечный свет, оставляя земле студёную прохладу и дымно-синие вьющиеся тени. Она замечает вечер только тогда, когда Дом буквально заливается светом, будто к самому большому приёму в году. Что-то это чрезмерно радостно и неуместно, вообще дурацкая шутка в духе Кричера.
- Назад. – хмуро командует мадам Блэк, и, развернув фестрала в сторону денников, завершает свой полёт.
Двери открываются перед ней самостоятельно, намекая, что все ваши эльфы, мадам, очень заняты на кухне. Вальбурга ещё не понимает, в чём именно дело, она стремиться найти причину или нарушителя спокойствия. Она находит её в главной гостиной так быстро, что не успевает сообразить, что и сказать, отчего с её губ слетает суеверное…
- Нет! - и вдруг сделав решительный шаг назад, обратно в коридор, хозяйка поместья закрывает за собой дверь. Дело в том, что именно так в этом доме исстари отпугивали призраков.
Если во второй раз, когда она зайдет, Ориона уже не будет в гостиной, то можно будет смело заказывать панихиду. Это будет самый верный знак…
Но если ей не показалось…?
Не могло же…
- Великий Мерлин, а вдруг мои глаза и вправду не лгут... – прошептала она, собираясь духом перед тем, как снова открыть дверь. Призраку претензии вовсе будут нипочем, так что же ей, ещё живой, сдерживаться? Мадам Блэк набирает в грудь побольше воздуха и уверенно переступает порог.
- Почему ваш портключ так задержали, Орион? Ваши вещички - и то приезжали чаще, чем вы мне писали! - в такт её последнего шага хлыст для полётов звучно встречается со стеклом журнального столика - да так и замирает там. Нет, это никакой это не призрак, размечталась, это её лорд Блэк, во плоти! Загорелый, похудевший - но все же во плоти.
Мерлин, наконец-то..
- Неужели сложно было надиктовать самопишущему перу пару слов для меня и Регулуса?!